Розенбаум — По холодным дождям

По холодным дождям, с неба серого льющим за шиворот,
Прорываемся к городу Солнца – покуда преступного.
Мы – безбожные, наглые, пьяные, тифозно-вшивые.
Мы – потомки Малюты, мы – отродие Гришки Распутина.

Нам указ нипочём, все указы написаны вилами.
Прорываемся к Светлому, грязь замесили обмотками.
Грабить, жечь, убивать и насиловать
Мы идём, заливая деревни слезами и водкою.

За обозом – собаки, за собаками – степь бесколосная.
Прорываемся с боем, нам неведомы сопли чужих отступлений.
Мы – предвестники Хаоса, драных шинелей философы,
Продолжатели дела дорогого товарища Ленина.

В пирамидах штыки, топим печи господскими платьями.
Мы – оплот угнетённого мира, забытые в чреве клоповника,
Вылезаем толпой, насосавшейся крови полковника,
На всемирную волю, из душного дома Ипатьева.

Миллионы зверей, нет, зверью далеко до отчаянных псов революции.
Ноздри поветру, чуем гнилостный запах обочины.
В разорённых усадьбах, хрустя их саксонскими блюдцами,
У сисястых мадонн брызжем спермой, на мрамор отдроченной.

Мы идём навсегда, смрад тяжёлый стоит над землёй незасеянной,
Пожирая луга васильковые, заполняя излучины рек.
Мы идём навсегда, не России дворянской – холопской Расеи мы.
Назарет – господам, а нам нужны господа на заре.

Под кровавым, из скатерти барской, простреленным знаменем,
Пронесём по планете свою безграничную ненависть
Ко всему, что учили они и сдавали потом на экзаменах,
А мы за них надрывались, в узлы завернувшись опухшими венами.

Обретём свою правду в лаве дикой и братоубийственной.
Белой костью дорогу мостим ко всемирному братству труда.
И не к лицу красным коршунам перед крысой насилия заискивать.
Мы – циклопы истории ныне, вовек, мы идём навсегда.

Одноглазые, сильные, горлопаны огромной империи,
И примкнувшие, те, кто за дом почитает вселенский вертеп.
Справить службу народную нам, гегемонам, вождями доверено,
Отомстить, победить, воцариться, сломать и терпеть.

Мы – великая сила, мы – великое местоимение,
Всё сметаем по ходу с дороги отныне ненужное
По холодным дождям, Лев Давидыч сказал: «Никаких отступлений!»
И мы рвёмся вперёд, и нет ни Бога на нас, ни оружия.

Впереди – коммунизм, благодать – это ладан поповский, сознания опиум.
Рвут оковы Земли мускулистые руки товарищей.
В реках гнева людского, в справедливости водах утопим мы,
Их настигнем не Божьей - своею десницей карающей.

И когда на Дону отощают последние белогвардейские лошади,
И станичные рвы казаками доверху наполнятся,
Воспевая рабоче-крестьянскую Красную конницу,
Мы уйдём в Петроград, но, миль пардон, не совсем по-хорошему.

Там дворянских жильёв – непомерное, даже дурное количество,
Есть куда заселить пролетарское многострадальное множество.
Мы – поборники общего, взятого диким нахрапом у личного.
И статья – не про нас, нам вообще непонятен аспект мужеложества.

Купола золотые церковные скоро обвалятся.
Немцу платим за всё, даже кровью их царственных родичей.
Мы, толпы свистуны, рты раздвинув немытыми пальцами,
Созываем народ на столичных проспектах негодничать.

Смута – это призвание, это страсть недоделанных гопников,
Это часть неуёмных наёмников зависти, рабства и челяди.
И ей не надо признания, мы несём её, сборище стоптанных башмаков,
Мы, по паспорту - граждане, мы, призванием – нелюди.

Развернутся в широком строю этажи физкультурников,
Приподнимутся голуби ровно настолько, сколь надо нам.
Это будет - придут времена потрясающих правильных шкурников,
Но сейчас мы воюем, задачи ясны, цели – заданы.

Мы кладём животы, подведённые злобой и голодом,
На алтарь революции, будто дрова на кострище червлёное.
Баррикады плюют и блюют, страх ползёт по замёрзшей окраине города,
В ноздри запах вдувая пожарищ и мяса людского палёного.

На балконе Кшесинской, туды её мать, балерины романовской,
Он нам скажет - и мы, отупев от могущества каждого,
Именуем посады Урицким, Свердловском и Ждановом.
Мы – цепные собаки, мы отныне Расеи советские граждане.

Мы пройдём через всё, через славу и самосожжение,
Одолеем фашизм по чести, геройству и, собственно, совести.
Мы добьёмся всего, ну, а что до планеты и мнимого, вроде бы, уважения -
Да нам без разницы, мы – романисты, начхать нам на повести.

Люди – мусор, большое нам видится на расстоянии,
А на дальней дистанции трактор гораздо важней для отечества,
Чем какой-нибудь Вася, сгоревший по пьяни в нём,
И избавивший свой райсобес от расходов по глупой преступной увечности.

Это будет - Курчатов, Уланова, чудо-улыбка Гагарина, дядя Толя Тарасов,
Зелёнка на лбу диссидентствующих солнечных бродников.
Но пока мы идём в портупеях запыленных на исчадие ада – на барина,
Мы, толпою безумною, беспощадною, бесконечно страдая за Родину.

Скоро грянет семнадцатый год столь далёкого третьего тысячелетия,
Что узреем мы из своих позаброшенных всеми бессчётных могил.
Мы – песчинки истории, вбившие в лёд Колчака и Каледина,
Мы, которых Господь ненавидел, терпел, но, наверно, - как странно - любил.

Розенбаум - список песен по алфавиту
Розенбаум - список песен по альбомам
Просмотров: 4